Просыпаюсь до будильника. Накануне вырубилась в 9 вечера, потому что не смогла придумать чем себя занять. Да и ноги побаливали. Хотя что-то в этом есть: ложиться пораньше, вставать с рассветом, жить по солнечным часам… Умываюсь и проверяю вещи: как и думала, они не высохли. Надо было хотя бы носки запихнуть в спальник (на Камчатке нас так учили сушить вещи: в спальнике тепло, и влажные вещи за ночь успевают просохнуть). Штаны решаю напялить на себя: они просушатся на ходу, хотя кто хоть раз надевал на себя мокрые вещи знает, это то еще удовольствие. Шуршу пакетами и прощаюсь в коридоре с канадкой, которая решает не возвращаться на центральный португальский путь, а продолжить следовать знакам: вчера она каким-то образом оказалась здесь на побережье Атлантического океана, хотя шла другой дорогой. Никогда не знаешь, куда камино приведёт тебя дальше.
Сегодняшний план дойти до маленькой деревушки Мариньяш (блин, этот португальский! Я весь путь называла этот город — Маринхас — а теперь оказывается, это вообще другое слово…). Это где-то 30+ км. Альберге есть и поближе, в городе Эшпозенде (Esposende, что в моем переводе — Эспозенда. Ладно, поняла. Вместо «с» везде надо читать «ш»), но я хочу пройти побольше, поэтому выбираю дальний альберге.
Выхожу в свежий после дождя город. Светло и тепло. Сразу нахожу первую стрелочку и по указателям выхожу к океану. Привет, дружочек. Ты всё также прекрасен. Прекрасны и улицы: они пустынны и утопают в лучах утреннего солнца, которое просыпается вместе с горожанами. Солнце ласково обнимает и играет на водной глади, которая так и притягивает к себе взгляд. У океана потрясающий синий цвет, похожий… Не умею я описывать красоту природы словами. Просто представьте, будто на воду наложили фильтр VSCO, какой-нибудь F1, и цвета усились и засверкали. Только это было по-настоящему. И я видела это своими глазами.
Я топаю вперед и улыбаюсь. Хочу поскорее пройти город, чтобы получить личное свидание с Атлантиком вдали от домов и дорог: вчера я куда-то торопилась, бежала, совсем забыв про одну из целей своего путешествия — научится жить в моменте. Я думала об этом, когда свернула обошла большое здание казино и вышла на набережную, когда справа из-за домов выплыли две женские фигуры. По наличию рюкзаков за спинами и их внешнему виду, я поняла, что это тоже пилигримы, и они примерно моего возраста (до этого я встречала только пожилых людей). Я ускорила шаг, так как мне ревностно было осознавать, что кто-то встал настолько же рано, и мне не хотелось ни с кем делить путь, и уж тем более общаться. Откуда такая социопатия… Не оборачиваясь, я побежала вперед, но тогда я еще не знала, что камино сделает все по-своему и устроит нам судьбоносную встречу позже.
Как только заканчиваются кварталы, и я прохожу мимо последних домов, начинается уже знакомый деревянный настил и пустые пляжи. Золотые дюны простираются на километры вперед. Я предвкушаю потрясающий день и путь.
Лакомлюсь мандаринами и яблоком на ходу. Несмотря на вывод первого дня про необходимость завтрака, есть мне не хочется. Где-то через час начинается дождь, я останавливаюсь, чтобы надеть чехол на рюкзак (учусь-таки на ошибках первого дня) и достать леденцы (на ход ноги, как учил наш гид на Камчатке, когда всё не очень, и тяжело идти, карамелька поднимет настроение), и тут меня догоняет пилигрим. «Откуда ты?» — спрашивает дядечка. «Из России», — улыбаюсь я. Смотрим друг на друга несколько секунд и тут же восклицаем: мы виделись вчера у маяка. Радуюсь за дядечку-немца, что он по-прежнему полон сил и идет дальше. Мы желаем друг другу buen camino, и я замечаю, как немец достает зонтик из рюкзака. Зонтик! Каприз цивилизации. Зонтик, который лишними килограммами будет барахтаться в рюкзаке. Это странно, ведь обычно в походах ограничиваются дождевиками. Эх, знала бы, что через пару дней я поменяю к зонтикам отношение…
Дождь быстро заканчивается. Мне нравится идти вдоль океана. Есть в этом гармония. Я растворяюсь в пейзаже, насколько это возможно с моим огромным рюкзаком. Снова пытаюсь подумать о чем-нибудь важном, но я слишком увлечена красотой вокруг. Через некоторое время я нахожу укромное место в дюнах, чтобы посидеть и посмотреть на океан. В конце концов, куда я так бегу?
Что может быть приятнее шума океана? Хочется здесь написать какую-то красивую ванильную чушь про океан, про его размеры и то, что в сравнении с ним, все проблемы кажутся незначительными, но я промолчу, как молчала там, сидя на крае деревянной дорожки, глядя на ритмичное движение волн. и размышляя о простых вещах. Удивительно, а ведь с другой стороны Атлантик совсем другого цвета… (история об этом тут).
Но дюны заканчиваются, и в какой-то момент дорога сворачивает в сторону, и вот я уже иду мимо частных огородов и огроменных парников. Здесь туда-сюда снуют фермеры на своих машинах, поднимая дорожную пыль. Мне это не нравится, к тому же я начинаю немного уставать. Очень жарко. Солнце в стороне от океана палит нещадно. Я снимаю куртку, остаюсь в футболке и закатываю штаны до колен. Раз иду по сельской местности, пусть у меня будет соответствующий вид! Ну и загар. По футболку. Как на картошке. С полей прихожу в лес. Здесь тенек, и идти намного легче.
Выхожу в городок Fão (внимание: по-русски это название читается как Фан) — это финишная прямая. За ним начинается Эшпозенде, откуда всего 5 км до моего места ночевки. Перехожу мост, видок с него тот еще, в лужах ковыряются чайки, пахнет мокрым песком. За мостом встречаю еще одного путника, поравнявшись, здороваюсь и останавливаюсь, чтобы вытрясти из ботинок камешки. В этот момент меня накрывает. Ощущаю на своих плечах вес рюкзака. Ноги становятся чугунными, ручки рюкзака вгрызаются в плечи и в бока. Последние 5 км, которые казались плевым делом, даются тяжело. Сначала иду через город мимо кафе, где подают меню пилигрима, думаю, что это знак, как раз время обеда, но, еще даже не зайдя, с порога понимаю, что мест нет, все столики заняты, а на меня палится 15 пар мужских глаз. Мне неловко и я тут же испараюсь. И направляюсь к месту ночлега. Остаток пути позволяю себе не идти по стрелочкам, а срезать путь по прямой. По шоссе. Врубаю в плеере бодрящую музыку, которая заглушает шум проносящихся мимо машин, и напяливаю свое самое сосредоточенное и суровое лицо, чтобы проезжающие мимо не сигналили, и набравшись терпения уверенно шагаю вдоль дороги по встречке.
Через полчаса оказываюсь перед закрытым альберге. КТО РАНО ВСТАЕТ, ТОТ БЫСТРЕЕ ПРИДЕТ. Вздыхаю от ноши, и иду искать еду. Мариньяш — деревня, кафе здесь раз два и все. Забредаю в бар на углу, где мужицкого вида официантка, любопытно разглядывающая меня и мой огромный рюкзак, сообщает, что в заведении можно только выпить, а еды нет, и отправляет меня к церкви, около которой в кафе в окне замечаю дядечку-португальца! Это знак! Заваливаюсь внутрь и заказываю себе большую тарелку тыквенного супа (порции в кафе огромные) и огромный американский сэндвич (могу позволить наедаться булками) и перевожу дух. Пока мне несут заказ, португалец за соседний столиком кивает, расплачивается и уходит. Я же расправляюсь с едой за десять минут и решаю погреться на солнышке перед альберге до его открытия, но когда пытаюсь встать, происходит странное. Ноги отказываются идти. Такого со мной не было даже на самых адских тренировках. Еле доползаю до кассы, чтобы расплатиться, закидываю рюкзак и каменными ногами топаю к альберге. У входа уже стоит португалец, улыбается мне и сообщает, что зарегистрироваться и проставить печать нужно в хоспитале в начале города, и можно заселяться. Он уже раздобыл ключ от альберге, поэтому можно не ждать официального открытия.
Ковыляю к хоспиталю, где приятная женщина заполняет гостевую книгу и сообщает, что стоимость альберге — донейшн (плати, сколько считаешь нужным). У меня совсем не осталось мелочи, я отдала её в кафе, а протягивать бумажку в 50 евро и просить сдачу — дурной тон. Проверяю карманы и обнаруживаю несколько монеток по 20 центов. Смущенно протягиваю их женщине. Она, не считая, убирает их в ящик, дает мне наволочку на кровать и подушку и желает приятного пути.
Вваливаюсь в альберге и разбираю вещи. Осматриваю ноги — привет первые мазоли. Нужно пополнить запасы продуктов, поэтому, несмотря на то, что идти по-прежнему тяжело, нахожу в себе силы пройти километр до ближайшего магазина, чтобы купить фруктов и еды на завтра. Не могу устоять перед лоточком ароматной клубники за евро! Возвращаюсь в альберге и усаживаюсь на траву. Достаю блокнотик и ручку и делаю заметки и прошедшем дне.
Слова льются из меня рекой, руки не успевают их хватать и фиксировать на бумаге. Я бесчеловечно сокращаю слова, чтобы не упустить важную мысль, а мой почерк становится похожим на каракули доктора. Буквы сливаются, мазоль на среднем пальце, которая образовалась у меня еще в школьные годы, начинает побаливать от сильного нажима на ручку. Казалось, я поймала волну, и если спрыгнуть с нее, все исчезнет. Я будто не могла не писать.
Одна из причин, по которой я отправилась в камино — эмоциональная встряска и поиски вдохновения, я больше не могла писать и совсем перестала рефлексировать и записывать свои мысли в дневник. Если вы смотрели фильм The Way, то я была примерно как тот писатель — нужно было писать, но слова закончились. И я очень сильно обрадовалась, когда на второй день не выпускала ручку больше часа. Я начала с простого: просто перечисляла то, что видела за день и где шла (с каждым днем это время увеличивалось, и я помню, что в последний вечер я провела с блокнотиком больше трех часов). Говорят, это называется сенсорная депривация.
Отсутствие необходимости постоянно анализировать происходящие вокруг события дает нашему организму возможность снизить уровень гормонов стресса. Вместо этого головной мозг человека активизирует области, ответственные за выработку нейромедиаторов счастья — допамина и эндорфинов.
Отсутствие внешних стимулов рождает поток мыслей или сон. За первые два дня я отлично выспалась, а дальше начались изменения сознания. Стресс ушел, я успокоилась и расслабилась, я перестала отвлекаться на внешние раздражители и услышала внутренний голос. Вот почему мне так не хотелось ни с кем общаться по пути и я с отвращением относилась к интернету в альбергах, и при мысли проверить почту и соцсети меня передергивало. Я даже не слушала музыку. Внутренний голос был против всего и сигналил телу, подсказывая правильный путь. Наш организм лучше всех знает, что нам необходимо. Просто мы разучились его слышать.
Свежие комментарии